Восприятие и жизнь китэйнов

Трансформация Кризалиса предоставляет подменышу возможность выходить за пределы смертной оболочки и отправляться в безграничные королевства Грезы. Одаренные способностью видеть не только то, что есть, но и то, что может быть, подменыши живут в мире постоянно возникающих возможностей, ограничиваемых только их собственным воображением и фантазией. Эти различия в восприятии представляют собой не просто радужную пленку на поверхности обычной лужи. Искрящийся мир магии фей существует возле и внутри самого мира смертных, будучи его неотъемлемой частью. Именно в этой химерической реальности и живут подменыши.

Подменыши воспринимают мир, как магическое, загадочное место, заполненное поразительными и прекрасными вещами. Деревья – это не просто разнообразные комбинации древесины и листьев, а сверкающие зеленые колонны, наполненные золотым соком, поддерживающим в них жизнь. Более того, если подменыш использует свое магическое зрение для того, чтобы заглянуть поглубже в саму сущность дерева в поисках его магической природы, то он может обнаружить, что оно является дремлющим порождением грез, руки которого подняты к небу, а ноги утопают в теплой земле. Столовые ножи могут оказаться серебряными кинжалами, а старое, усталое животное – гарцующим скакуном фей, тогда как старый дождевик превращается в изящные доспехи.
Подменыши могут жить в своем собственном химерическом мире, но при этом они осознают, что они живут в более ограниченной реальности. В противном случае, они просто не смогли бы вести машину, не сходя с дороги. Китэйны реагируют на раздражители, которых не видит большая часть обычных людей, но это не означает того, что они не знают о реальном мире, его обитателях или опасностях. Они не будут разъезжать на своих магических лошадях по взлетной полосе, на которую периодически садятся самолеты, и, скорее всего, обратят внимание на грабителя, который будет угрожать им.
Тем не менее, это не значит, что они обладают чем-то вроде двойного зрения, которое позволяет им одновременно видеть как магические, так и обычные предметы. Скорее, магический аспект становится главенствующим и подавляет обыденную реальность предметов и людей, с которыми общаются подменыши, но при этом не исключает её полностью. Эту ситуацию можно представить, как если бы тела подменышей помнили окружающий их обычный мир, тогда как их разумы смотрели прямо через обыденность на внутреннюю сущность вещей. Машина все еще остается средством передвижения, даже если для подменыша это что-то оранжевого цвета с рогами, растущими прямо из капота.
В обычном мире существуют плотные объекты, с которыми следует считаться. Это часто создает проблемы для тех подменышей, магические тела которых превышают размерами их смертные оболочки. Особенно хорошо это видно на примере таких китов, как тролли, химерические тела которых могут занимать гораздо больше места, чем их материальные «я». В таких случаях, подменыш всегда будет ориентироваться по своему облику фэйри и будет стараться уравновесить свои габариты; в противном случае он фактически признает свое неверие в существование химеры. Таким образом, двухметрой тролль может забраться на заднее сидение «жука» Фольсвагена, но в этом случае он отречется от своего магического «я», поддавшись обыденной реальности. Подобные действия могут быть опасными для любого подменыша, так как подчинение обыденности вызывает непременное воздействие Банальности.
Учитывая то, что Банальность представляет постоянную опасность для их психических сущностей, подменыши испытывают огромную нужду в местах, в которые они могут отступить. Им необходимы места, связанные с Грезой, места, которые позволили бы им быть теми, кем они есть на самом деле, сбросив маски смертных. К таким местам относятся фригольды и долины.

Обратно к Оглавлению

Взросление, старение, умирание

Когда китэйны только открыли процесс «реинкарнации», их смертные тела старели и умирали, а души фей переходили в другие смертные тела, и этот цикл перерождения продолжается и по сей день. Их смертные жизни были мимолетными, но их истинные сущности оставались вечно живыми, ожидая и надеясь на знамение, мечтая восстановить свою связь с Аркадией и Грезой.
Многие подменыши боятся Растворения гораздо больше, чем обычной смерти, так как они знают, что после смерти они будут жить снова. Их истинные сущности могут быть уничтожены только чистой Банальностью, подобной холодному железу. Больше всего на свете подменыши боятся того, что их бессмертные фейские сущности будут уничтожены и навсегда потеряны для мира. Потеря любого подменыша - трагедия для всех китэйнов, и признаком усиливающейся власти Банальности над миром.
Единственным способом предотвращения старения для подменыша является жизнь во фригольде. Но слишком длительное пребывание там может довести до Бедлама, и потому большая часть китэйнов проводит во фригольде и в обычном мире равное количество времени. В большинстве своем, подменыши, обладающие регулярным доступом во фригольды, живут дольше, обычных людей, а самые старые подменыши играют в сложную игру с Бедламом, Банальностью и временем, которое неумолимо летит вперед.
Однако, в течение жизни подменыши сталкиваются не только с естественной смертью, но иногда и с насильственной. В силу того, что они имеют два облика сразу, результаты чужих действий могут варьироваться. Физические ранения наносят вред только физический вред смертному телу, облик феи остается нетронутым. В случае внезапной смерти тела, сущность феи возвращается в Грезу ожидать нового перерождения. Другое дело химерические оружие, созданное из частички Грезы. При ранее таким оружием страдает именно фея, человеческое же тело может получить несколько царапин, а то и вовсе никак не отреагировать на это. Серьезное ранение или убийство химерическим оружием заставит истинную сущность китэйна «выпасть» из своей реальности, от чего человек на время забудет, что он не только человек и снова заживет обычной жизнь, как и до своего Кризалиса. Со временем же он снова «вспомнит» о своей сущности, что может напоминать новый Кризалис. Величина срока «забытья» - несколько дней или лет – зависит от серьезности травмы и обстоятельств смерти. Исключение составляет лишь убийство холодным железом – при этом суть феи погибает навсегда.

Обратно к Оглавлению

Растворение и Бедлам

Банальность - это неприкрытое неверие, неверие в то, что люди не могут увидеть или услышать, неверием в магию, монстров и фей. Неверие в сверхъестественное. Оно отделяет разум от всего, что может противоречить заложенным ранее представлениям об окружающем мире. Призванная оградить смертных от ужасов Мира Тьмы, Банальность уничтожает красоту и фантазию, притупляя при этом страх.
Подобно тому, как верования и мечты человечества создали Грезу, его неверие разрушает магию, отрывая Грезу от обычного мира. Эта же смертоносная сила продолжает отравлять подменышей. Она может уничтожить осознание подменышем его магической души и навредить предметам и существам, состоящим из глэмора, иногда полностью уничтожая их. Неживые химеры страдает от этого в гораздо меньшей степени, чем живые или сами китэйны.
Банальность так сильно давит на подменыша, что она полностью отделяет его от истинной сущности, лишая его воспоминаний о его прежней жизни и связях с Грезой. В этом случае подменыш постепенно забывает обо всем, что выходит за пределы обычной человеческой жизни. Его облик феи становится таким незаметным, что другим подменышам оказывается очень сложно узнать в нем китэйна. Эта катастрофа называется Растворение, так как она растворяет материю Грезу, которая окружает подменыша, пока на его месте не остается одна только смертная плоть и пустая душа.
Использование смертного обличья так же скрывает подменыша от активных агентов Банальности, которые выискивают фей для того, чтобы уничтожить или навсегда отделить их от Грезы. Длительные контакты с Банальностью отражаются на психике подменыша независимо от степени защиты, которую предоставляет ему тело смертного, и потому большая часть китэйнов всеми силами пытается вырваться из окружения серой реальности.
Как вредно для китэйнов чрезмерное воздействие Банальности, так же опасен для них и переизбыток глэмора. Глэмор обладает силой с течением времени изменять восприятие мира тех, кто подвластен ему. Именно из-за этого безумие в той или иной степени угрожает всем подменышам.
Сперва китэйн перестает осознавать разницу между реальными и химерическими предметами, а иногда - и видеть те, что и вовсе не существуют. Его преследуют цветовые и слуховые иллюзии. Позже он начинает все больше и больше терять связь с реальностью, и именно тогда его состояние становится заметно окружающим. В конце концов, китэйн становится совершенно невосприимчивым к окружающему его миру и живет, согласно порожденными собственной головой законам: он может напасть на все, что его окружает, погружается глубоко в себя либо же начинает совершать поступки столь бесчеловечные, что им поразится даже самое бессердечное существо. Только самые отважные (или глупые) китэйны продолжают поддерживать связь с подменышами, находящимися под воздействием этой терминальной стадии бедлама - ибо тогда и им тоже угрожает опасность подхватить его.
По иронии судьбы, в первое время бедлам можно излечить Банальностью. Главное - не переборщить. Для этого подменыш оставляет все свои связанные с Грёзой и глэмором занятия, после чего устраивается на какую-нибудь обычную, свойственную людям, работу, где на время забывает свою сущность китэйна.
Куда сложнее дела состоят с более запущенными случаями бедлама. Единственным известным методом исцеления финального порога этой болезни является Чаша Грёз, древнее и могущественное  сокровище фей, которое, если верить легендам, затеряно где-то далеко в Грёзе. Кроме того, ходят слухи, что некоторые драконы также обладают древними знаниями, позволяющими исцелить последнюю стадию бедлама. Воздействие Банальности здесь больше не помогает. А психиатры, которые пытаются исцелить полностью поглощенных бедламом подменышей, оказываются поражены невообразимой сопротивляемостью их пациентов психотропным препаратам и привычным терапевтическим техникам.

Обратно к Оглавлению

Благие и неблагие подменыши

Еще до того, как Раскол разделил подменышей на порождения глэмора и Банальности, дети Грезы обладали двойственной природой. Вся жизнь фэйри, как на индивидуальном, так и на общественном уровне, была пронизана нитями благого и неблагого, оживляющего Грезу своими противоборствующими контрастами света и тени, порядка и хаоса, закона и свободы. Постоянно враждующие за превосходство в мире фей, благие и неблагие философии вели бесконечную борьбу за власть. Во времена Междуцарствия между ними установилось шаткое перемирие, но оно готово нарушиться в любой момент, так как воздействие мира смертных ведет их все ближе и ближе к открытому конфликту.
Хотя все подменыши обладают и благой, и неблагой сторонами, только один из этих аспектов определяет характер того или иного подменыша. Благие фэйри не доверяют своим неблагим сородичам, тогда как неблагие насмехаются над своими благими собратьями.
Хотя полная классификация различий между благими и неблагими практически невозможна, можно назвать несколько общих отличий, которые позволяю отличить одних от других. Благие ассоциируются со светом, дневными часами и летними днями; неблагие принадлежат тьме, зимним временам и ночи. Благие обладают репутацией хранителей традиций фей. Они считают себя миротворцами, хранителями куртуазной любви, защитниками слабых и воплощениями идеалов рыцарства. Чаще всего они выглядят традиционно, и, часто консервативно, предпочитая испытанное и проверенное годами, рискованному и необычному.
Большая часть благих стремится воссоединить мир смертных и Грезу и считает время, когда два королевства еще не были разделены, истинным золотым веком. Во многих отношениях, глаза благих китэйнов устремлены в прошлое. Барды и хранители сказаний занимают особое место в благих владениях. Эти хранители легенд и знаний предоставляют своим благим вассалам информацию относительно того, как должен быть устроен мир, и о том, как следует вести себя в тех или иных ситуациях. Многие благие, особенно благородные ши, настолько уходят в прошлое, что начинают подражать в одежде и манерах Средневековью, которое было последним, что они запомнили с момента своего ухода во время Раскола.
Если благие посвящают свои жизни сохранению традиций фей, то неблагие считаются осквернителями этих традиций. Они следуют принципам постоянных изменений и импульсивных действий. Они обладают репутацией фэйри, разжигающих войны и безумие, презирающих тех, кто слабее их, и ставящих свободу и необузданность выше любого рыцарского кодекса. Неблагие считают себя свободными провидцами, которые приносят жизненно важные изменения и преображения с помощью любых методов, которые покажутся им подходящими, включая и насилие.
Большая часть членов неблагих считает, что Греза покинула их и, следовательно, они не обязаны хранить верность ей или их покинутому дому в Аркадии. Неблагие феи используют глэмор в своих собственных целях, стремясь обрести силу и власть, а так же удовлетворить свои политические амбиции. Неблагие чувствуют, что они должны быть хозяевами, а не слугами Грезы. Более того, большая часть неблагих фэйри разделяет веру в то, что феи должны править человечеством, тогда как слабая раса недолговечных смертных существует исключительно для того, чтобы обеспечивать фей глэмором. Потому многие неблагие лорды используют людей, с которыми они связаны, часто окружая себя группами зачарованных и порабощенных людей для того, чтобы открыто питаться их грезами.
Неблагие не обращают внимания на прошлое, предпочитая вглядываться в неопределенное будущее. Они считают косность, устаревшие традиции, удерживание, цензуру и ограничения преступлениями против свободного обмена идеями. Они любят быть чемпионами свободы, предвестниками изменений, защитниками свободомыслия и нарушителями запретов. Многие из них демонстрируют открытое презрение к благородной жизни, жестоко насмехаясь над рыцарским поведением благих.

Обратно к Оглавлению